В дверь постучали, и на пороге появилась растрепанная леди Си. Растрепанная, но прекрасная. Каким же чудесным даром наградила ее природа – золотистые волосы, поцелованная солнцем кожа, огромные манящие глаза… Она всегда оставалась настоящей красавицей.

– Входи же! – позвала ее Альва. – Я думала, ты ушла на прогулку в парк или тебя украл какой-нибудь извозчик. Ты уже завтракала? Я пошлю за кофе…

– Нет, мне не хочется. Слишком много вина. Ужасное утро.

– Уже день, – поправила Альва. Встряхнув газету, она радостно объявила: – Мы победили! Это «Таймс» – посмотри, расписали бал во всех подробностях почти на целую страницу. Может, Уорд Макаллистер иногда и кажется немного не от мира сего, но я его просто обожаю. Никто бы не помог мне воплотить все так, как он.

– М-м-м, – протянула подруга и подошла к зеркалу, чтобы получше себя рассмотреть.

– А Ричард был совершенно великолепен в своем костюме Чимабуэ! Как бы он ни любил Париж, мне кажется, в душе он – флорентиец.

– Тебе нужно выйти за него замуж.

– Но он слишком стар для меня, и у него есть жена.

– Но ведь ты его любишь.

– Ты снова за старое? Я люблю его как друга, но я в него не влюблена.

– В кого же ты влюблена? – поинтересовалась леди Си, глядя на отражение Альвы в зеркале. – Есть ли кто-то…

– Прошу тебя, перестань. Ты прекрасно знаешь, что никого нет. Неужели ты считаешь, что я бы рискнула всем, чего достигла, ради минутной прихоти?

– А если бы для этого не нужно было рисковать?

– У меня есть любовь, не требующая риска. Но это не кто-то, а что-то: архитектура.

– Да, конечно, – есть только Альва Вандербильт, застывшая в вечном каменном объятии своего маленького шато.

– Чему она весьма рада.

Вернувшись к газете, Альва заметила:

– Элис думает, она такая умная. Электрический свет. Как ей в голову пришло нарядиться изобретением?

– Надо отдать ей должное – это что-то новенькое. Она сказала мне, что они с Корнелем часто встречаются с Эдисоном и собираются провести электричество в дом.

– Уильям тоже мне об этом говорил – он не может позволить Корнелю обойти себя. А тебе не показалось, что приводить на бал детей не очень прилично? Элис просто хотелось ими похвастаться и иметь возможность уехать пораньше.

Она продолжила читать.

– Слушай! Они пишут, что у меня «безупречный вкус»… А вот еще: «Над камином висит великолепный портрет миссис Вандербильт кисти Мадрасо – яркий образ, преисполненный элегантности и внутренней силы». Так лестно. И я не могу с ними не согласиться.

– Кое-кто летает на крыльях гордости!

– Разве я этого не заслужила?

– Конечно, заслужила. – Леди Си повернулась к Альве и указала на газету: – Вот только я представляю, как обрадуется всем этим подробностям наша новая подруга Кэролайн.

– Не думаю, что она будет мне завидовать. Полагаю, она уже устала от внимания. Она мне в этом почти призналась.

– Кобры танцуют и гипнотизируют жертву, глядя ей в глаза, прежде чем атаковать.

– У тебя, кажется, не в меру разыгралось воображение, – улыбнулась Альва и продолжила читать. – Послушай это: «Красоту белокурой леди Мандевиль как нельзя лучше оттенил ее величественный и мрачный наряд.

Леди Си все еще сидела за туалетным столиком и рассматривала свое лицо.

– Как они верно подметили – «величественный и мрачный».

– Но ведь ты не бываешь мрачной?

– Не бываю – от этого кожа тускнеет.

– И все же в твоей жизни наверняка случаются неприятные моменты.

– О, я могу быть чернее тучи. Спроси Мандевиля.

– Но он сам виноват в этом, – возразила Альва.

– Я тоже не святая.

Альва и себя не назвала бы святой. Деньги, которые ее супруг потратил на вчерашний бал, могли пойти, скажем, на благотворительность, если бы она обратилась к нему с таким предложением. И все же – какие обязательства у нее перед теми, кому в жизни повезло меньше? Ведь ее семья не должна отдавать им все свои деньги.

Сон, который ей снился, тоже говорил отнюдь не в пользу святости. Желание быть рядом с мужчиной, ощущать его прикосновение, то, что она при этом чувствовала.

– Что случилось? – спросила леди Си, заметив, как изменился взгляд Альвы. – Выкладывай! Ты не умеешь ничего скрывать.

Альва почувствовала, что краснеет.

– С чего ты взяла? – сказала она с деланым легкомыслием. – Может, я настолько хорошо все скрываю, что даже ты никогда ни о чем не догадаешься.

Леди Си поднялась из-за столика.

– Ладно. Оставлю тебя наедине с твоими тайнами. Мне ужасно хочется выпить кофе. И принять ванну. И близняшки, наверное, по мне соскучились. Наслаждайся своим триумфом. Ты его заслужила.

Только после, вытирая руки от газетных чернил, Альва поняла, что подруга так и не обмолвилась о том, где пропадала. «Я тоже не святая…» Альва, разумеется, пошутила насчет извозчика, но, возможно, леди Си и вправду завела любовника. Может, следовало присмотреться, не застряла ли в ее волосах солома…

О «Большом костюмированном бале миссис Ви-Кей Вандербильт» написали все газеты от Нью-Йорка до Кливленда и от Чикаго до Сан-Франциско. Вдобавок к полным восхищения и благодарности запискам от гостей вечера Альве стали приходить письма от людей со всех уголков страны.

Также ей прислали записку без подписи с пометкой ЛИЧНОЕ. К ней прилагался букетик гардений, а значит, автор записки не пожалел денег – в это время года гардении можно было либо купить в оранжерее либо заказать из-за границы. Гардении. Конечно, она поняла, что это значит[44].